– Пока нет, но что-нибудь придумаю… – пообещал коннетабль.

…Румольд и его сподручный окончательно избавились от трупов, когда забрезжил рассвет. Злоумышленники поторопились вернуться на виллу прежним путём. Ульрика не смыкала глаз, пребывая в крайнем волнении. Она взяла тёплый плащ, закуталась в него и отправилась на задний двор. Когда, наконец, она увидела пустые телеги, миновавшие задние ворота, то облегчённо вздохнула.

– Слава Великому Логосу, вы вернулись! – воскликнула она.

– Я переправлю лошадей к галлам. – Пообещал Румольд. – Но мне нужен проводник, хорошо знающий тамошние местах.

– Я помогу тебе, – пообещал Дерек. – Я наполовину галл, наполовину – франк. Так, что я найду с галлами общий язык. Мы выручим за этих лошадей приличную сумму. Выходить надо немедля, к вечеру мы доберёмся до нужного нам селения.

– Я соберу вам поесть в дорогу, – засуетилась Ульрика и уже намеревалась пойти на кухню, как вдруг вспомнила о чём-то…

Дерек и Румольд уже направились в конюшню.

– Румольд! Румольд! – воскликнула Ульрика им вслед. Коннетабль обернулся и остановился. Женщина поспешила к нему. – Всё как-то быстро произошло… – переводя дух, сказала она. – Мы даже не успели ни о чём толком поговорить… Но я… Словом, скажи мне: ты женат?

Глаза Румольда наполнились тоской.

– Нет… Не мог забыть тебя… – признался он.

Ульрика невольно рассмеялась, а затем прильнула к мужчине.

– Возвращайся… Я обо всём напишу Утте, она поймёт… Я буду ждать тебя…

Румольд не верил своим ушам. Он заглянул в глаза своей любимой и произнёс:

– Повтори ещё раз! Я не ослышался?..

– Я буду ждать тебя, возвращайся. Я хочу наверстать упущенное…

Румольд страстно прильнул к губам Ульрики. Прервав, наконец, долгий поцелуй, он заверил:

– Я вернусь! Непременно вернусь! Я хочу прожить остаток своих дней с тобой!

Затем он отстранился от Ульрики и поспешил на конюшню, где уже хозяйничал Дерек. Путь предстоял не близкий…

Король Агинмульд с нетерпением ожидал возвращения своего посланника из Бургундии. Он не раз отправлял специальный разъезд к границе с Рецией, но, увы, отряд посланника так и не появился.

Наконец, Агинмульд решил прибегнуть к помощи своих шпионов, наводнивших Августу Винделику. Увы, они ничего не знали о судьбе Альбоина и его дружинников.

В Субмукториуме, месторасположении римского легиона, соглядаи появляться опасались. Потому, как римляне и местные власти проявляли редкостную подозрительность – хватали всех подряд праздно шатавшихся и даже подвергали пыткам. В конце концов, король Агинмульд решил, что Альбоин и его люди повздорили с римскими солдатами, за что и поплатились.

Через некоторое время в стане короля появился молодой шпильман. Он искусно слагал стихи на латыни и играл на римской лире. Агинмульд изъявил желание послушать рассказ о путешествиях музыканта и тот с превеликим удовольствием удовлетворил королевское любопытство.

Шпильман поведал королю, что воочию видел Кримхильду и не такая уж она красавица, как о ней судачит молва. Просто её брат король Гунтар не жалеет безантинов на наряды принцессы и только. К тому же шпильман углём на пергаменте нарисовал портрет Кримхильды… Разумеется, Агинмульд возжелал на него посмотреть. И каково же было его разочарование, когда он развернул свиток.

– Ты никчёмный рисовальщик, – заметил король, обращаясь к шпильману. – Что ты изобразил? Разве это Кримхильда?

– Она самая, мой король. – Уверенно подтвердил шпильман.

– Ты бы лучше на лире своей бренчал, а не пергамент марал! – возмутился Агинмульд. – Многие бродячие певцы восхваляли красоту Кримхильды! А ты изобразил её с какими-то свинячьими глазками…

Шпильман, прижав правую руку к сердцу, грациозно поклонился.

– Простите, повелитель, я отобразил на пергаменте то, что видел наяву. К тому же я открою вам один секрет…

Агинмульд страсть как любил чужие секреты. Он аж подался вперёд от нетерпения.

– Ну, говори… – с деланным равнодушием произнёс он.

– Король Гунтар и королева-мать Утта мечтают выдать Кримхильду замуж за могущественного короля, поэтому-то они и приплачивают шпильманам, чтобы те в своих песнях приукрашивали принцессу.

Агинмульд разочарованно вздохнул и ещё раз взглянул на пергамент.

– Да… Она очень дурна собой. Жаль Альбоина…

Король Гунтар так и не дождался ответных шагов от своего предполагаемого родственника. Королева-мать и её сыновья, братья Гунтара, вели себя по отношению к королю подчёркнуто вежливо, почтительно, но… в речах их и поступках сквозил явный холодок. Гунтар понимал, что семья (и даже Петроний!) не довольна его решением. Он даже мысленно возблагодарил матушку за то, что она не поспешила объявить Кримхильде о предстоящем замужестве. В конце концов, решил Гунтар, существуют и другие короли и принцы, которые были бы не прочь посвататься к сестре. А политическая ситуация изменчива!

И Гунтар не ошибся…

Спустя примерно год после неудачного сватовства к Кримхильде король лангобардов Агинмульд погиб в сражении с болгарами. А произошло это следующим образом.

Среди лангобардов существовало поверье, что некая блудница родила семерых сыновей и, отказавшись от них, бросила младенцев в реку. Однако, судьба привела короля лангобардов к реке, он увидел злодейку – приказал покарать её, а детей спасти. Один из мальчиков приглянулся королю больше всех, Агинмульд усыновил его, дав имя Ламиссо.

Ламиссо вырос красивым, статным и бесстрашным воином, однако, он никогда не забывал, что всего лишь – найдёныш, а у Агинмульда есть законный наследник. К тому же Ламиссо влюбился в Регунду, одну из дочерей короля, тот же прочил девушку за вождя племени ругиев, что жили восточнее на границе с остготами.

Тогда Ламиссо решился на предательство. Он вступил в тайный сговор с болгарами, которые на тот момент являлись союзниками гуннов, а точнее были порабощены кочевниками. Поэтому вождь болгар обрадовался лёгкой поживе. А хитрый Ламиссо, помимо добычи и лёгкой победы, пообещал ему в жёны одну из дочерей Агинмульда.

Болгары беспрестанными набегами терзали юго-восточные границы лангобардов, и Ламиссо вызвался проучить их. Однако, Ангимульд, засидевшийся в стане без дела, изъявил желание лично выступить в поход и покарать болгарское племя.

Болгары напали на лангобардов ночью, когда их не ждали; король Агинмульд пал от вражеского клинка, Ламиссо расправился с двумя старшими сыновьями короля, а затем принял командование потрёпанным войском лангобардов. Покуда лангобарды зализывали раны, болгары с добычей и пленниками благополучно ушли в свои земли.

Ламиссо, дабы поднять дух, теперь уже своего войска, повёл соплеменников на ругиев и захватил множество пленников, которых затем выгодно продал маркоманнам, свевам и тевтонам. После чего обосновался в столице ругиев Ругилане.

Он выполнил своё обещание, отдав болгарскому вождю одну из дочерей Агинмульда, сам же женился на Регунде. В положенный срок королева лангобардов родила сына, которого нарекли Лет. Он правил воинственным племенем лангобардов в течение последующих четырёх десятилетий, став основоположником династии Летингов.

Глава 5

Королевство Фризов на Нижнем Реймсе. Кастра Ветера.

424 год от Р.Х. (234 год эры Цезаря)

Зигфрид, сын короля фризов Зигмунда Вёльсунга и его супруги Зиглинды, достиг того возраста, когда юношу опоясывают мечом и он становится воином.

Шестнадцатилетний принц вот уже два года с гордостью носил меч, подаренный отцом, и каждый день своим поведением старался доказать Кастра Ветере, что он – настоящий мужчина. Увы, воином стать ему не пока не представилась возможность, но вот познать любовь, да ещё и замужней женщины…

Как всякий фриз, Зигфрид был высок ростом, статен, светловолос и голубоглаз. Правда, за последние годы в столице королевства и её предместьях появилось изрядное число темноволосых и кареглазых детишек, потому как солдаты Тридцатого легиона «Ульпия Виктрикс» (практически лишённые жалованья и связи с метрополией) всё чаще женились на местных женщинах. На самом деле римлян в легионе служило немного, разве что командный состав. В основном легион был сформирован из наёмников воинственных германских племён: тюрингов, саксов, герулов, маркоманнов. Были несколько когорт и иллирийцев-южан, которые, кстати говоря, особенно преуспели в воспроизводстве потомства, это их детишки с глазами, словно спелые вишни, наводнили столицу.